Текст взят с сайта Pavluhin-kiber.narrod.ru

Андрей ПАВЛУХИН

ПЛЯЖ

Чужая галактика обрушилась на меня миллиардами звезд. Виртуальный анабиоз с программой составленных психологами снов закончился. Я увидел, что стены гравилета абсолютно прозрачны. Точнее, у меня сохранилось воспоминание о стенах, я знал, что они есть, но на самом деле их не было. Вспышка – звездное небо, и я в центре мироздания. Круто. А затем корабль стал материальным. Я оказался внутри герметичной скорлупы. Я лежал в капсуле, чувствуя, как из разъемов выползают биокабели, а выводная губка впитывает субстанцию, в которую я был погружен долгие годы. Затем растворяется силовой колпак. Я поднимаюсь на локте и сблевываю остатки симбионтной жидкости. Губка всасывает. Мне плохо: атрофированные мышцы едва восстановились и тело как деревянное. Я выпрямляюсь. Затем встаю на обе ноги. Кружится голова. За моей спиной капсула принимает вертикальное положение и уходит в пол. Я один.

Вспышка номер два: в меня вливается цель полета и моя задача. Цель – добраться до шарового скопления в М33. Задача – засеять обнаруженные там планеты жизнью, учитывая индивидуальные характеристики каждого мира. На корабле собран генетический материал всего подвластного Сообществу космоса. Он хранится в обширных базах данных бортового компьютера. Триллионы образцов: от примитивных одноклеточных организмов, вирусов и грибков до разумных представителей могучих цивилизаций. На любой вкус. Моя функция – проанализировать в паре с ИскИном имеющуюся информацию и состряпать на каждом необитаемом мире свой, уникальный биоценоз. Мой гравилет – еще и фабрика по производству жизни, конвейер, выпекающий ее и сбрасывающий, как мусор, в управляемых коконах-зернах. Такие, как я, не возвращаются – они сеют и сеют, пока не умрут.

Вспышка номер три: я обретаю личность. Я – Влад. Я даже помню свой номер. Цифры, а в них – генокод, сетчатка глаза, сведения о регистрации, лицензия, порт приписки – всё то, что меня идентифицирует. Когда-то, миллионы лет назад и мою планету засеяли. Я родился. И я продолжаю начатое Сообществом дело.

Сообщество – вселенский агломерат, союз особо продвинутых рас, спасающихся от времени и враждебного пространства в своей миссии. Кто-то строит пирамиды, думая переплюнуть Хронос. Но не будь нас, не было бы кому строить.

Я делаю шаг.

Неуверенный, первый шаг. Гравитация пониженная, щадящая. Половинная от земной. По мере развития мускулатуры она будет расти. Второй шаг…

Только жизнь имеет значение. Я представляю пляж: белая песчаная полоска, граничащая с морем. И я – песчинка на этом пляже. Песчинка состоит из бесчисленных молекул, атомов, ещё более микроскопических частиц, разделённых пустотой. Из песчинок складываются миры. Из миров – Галактики, Вселенные… которые, возможно, вращаются подобно электронам в атоме. В одной из песчинок на ДРУГОМ пляже.

Это не моя мысль. Так думал мой предок, он был французом, и его звали Рене. Он даже написал книгу со странным названием, настолько древнюю, что я с трудом откопал её в архивах. Но мне понравилось – это как предсказание и в то же время манифест нашей миссии…

Губы шевелятся:

- ИскИн?

Он сформировался из вихря частиц – парнишка лет семнадцати, нечто вроде интерфейса.

- Я хочу видеть звёзды. Убери потолок.

Надо мной разверзлась бездна.

- Хорошо. Теперь вымой моё тело.

Ионные струи убрали налёт слизи.

- Ты исследовал скопление?

- Да.

- Ну и как?

- Информация занесена в базы данных. Открыто свыше четырёх сотен объектов. Это не предел.

- Я знаю.

Мальчик переступил с ноги на ногу:

- Когда приступишь к своим обязанностям?

- Надо отдохнуть.

Рядом сконструировалось кресло. Я с облегчением сел – мышцы болели, несмотря на 0,5 «же».

- Спасибо.

ИскИн улыбнулся. Точнее, это сделала голографическая маска его «лица».

Я думаю о жизни. О цикле рождений, сношений, смертей. И я понимаю, что мы делаем – сражаемся с ПУСТОТОЙ, разделяющей песчинки… Как приятно думать – думать, а не просто созерцать навязанные психологами сюжеты.

Призрак растворился.

Я вздрогнул. Шёпот внутри и снаружи меня.

Слова сливались в неразборчивый шелест, как осеняя листва, которую гоняет ветер. Шутки подсознания. Слишком долгое одиночество. Надо бы пройти психокоррекцию…

Я вдруг понял, насколько устал. Тридцать лет скитаний по Магеллановым Облакам наложили отпечаток. Да, я устал. Раньше я жалел, что отмеренный мне Вечностью кусок жизни так короток. Теперь я думаю, что мне повезло. Жизнь и смерть – как две стороны одной монеты. Противоположность и взаимодействие. Я не завидую бессмертным тхинтху – я им сочувствую. Безграничные возможности для познания (с их-то сорока девятью чувствами!) – и безмерная усталость…

Я снова вздрогнул. Шелест всё это время нарастал, усиливался и теперь обрёл смысл.

- ИскИн! – позвал я.

Танец мерцающих частиц – и он здесь.

-Да?

- Протестируй меня.

- На предмет чего?

- Раздвоение личности.

- Хорошо.

Я отключился. Затем – спустя наносекунду – открыл глаза.

- Результат?

- Отрицательный. Ты совершенно здоров.

Я махнул рукой и паренёк испарился.

- Подожди, - от волнения я заговорил вслух. – Как ты со мной связался? Я ведь не могу общаться с клетками своего тела.

Очень приятно. До меня «опускаются».

- Что?! – вскричал я.

Я вскочил с кресла.

Метасущество умолкло. Надолго. Я успел проголодаться, принять пищевую таблетку и хорошенько выспаться. За это время гравилёт успел проникнуть вглубь скопления и погасить скорость.

Снова шелест – словно земная осень, преодолев тысячи световых лет, без стука вошла в корабль.

Он сделал паузу ещё на трое суток.

Голос пропал.

Корабль, завершив торможение, завис на окраине чужой солнечной системы. Материализовался ИскИн.

- Начать процесс анализа?

Я покачал головой:

- Нет. Поворачивай к Земле.

* * *

Дознание было жестким.

Два следователя (играющие по классическому сценарию «Добрый – злой»), чиновник из Внешней Службы, представители триллиан и шакмунов – господствующих галактических рас – расположились кто на чём в тёмной комнате со стилизованной электрической лампочкой, свисающей с потолка. Следователи и чиновник сидели на обычных деревянных стульях с изогнутыми спинками, чужие стояли в массивных уродливых скафандрах-биороботах. Всё это напоминало не то совещание офицеров НКВД, не то сборище верхних демонов у Сатаны. В роли последнего, кажется, выступал я.

- Почему ты не выполнил задание? – спросил первый следователь.

- Я получил новое.

- От кого?

- От всего, - меня подключили одновременно к усовершенствованному ментальному детектору лжи и к вирту. Иногда, по приказу чиновника или чужих, невидимый оператор погружал меня в квазиреальность, записанную «чёрным ящиком» гравилёта – вновь и вновь, в ту самую кабину. – Я уже объяснял.

- Да, конечно, - второй следователь мерил шагами комнату. – Метасущество…

Вспышка – я в небе иной галактики. Я – манекен, выполняющий определённые действия и произносящий давно забытые слова. Мысли и внутренний диалог «чёрный ящик», естественно, не записал. «Ты исследовал скопление?» - «Да». – 2Ну и как?» - «Информация занесена…»

- Хватит.

Меня выдернули в реальность комнаты дознаний.

- Что случилось НА САМОМ ДЕЛЕ?

- Я уже говорил.

Усталость. Меня не понимают. Не верят.

- Это абсурд, - в разговор вступил триллианин. – Наши учёные доказали невозможность существования панвселенского разума. Перешагнув порог Криинакха, разум неизбежно захочет покончить с собой, следовательно…

- Он это и хочет! – Перебил я.

- … Следовательно, - невозмутимо продолжил чужой. – Мы с вами даже не родились бы. Потому что, по расчётам теоретиков, критический суицидальный момент должен был наступить три миллиарда лет назад.

- Время для него не имеет значения.

- В нашем масштабе – да. Но законы континуума обязательны для всех. И для него тоже.

- Видимо, этот момент наступил сейчас, - сказал я.

Вспышка – я говорю с ИскИном. Стены гравилёта непрозрачны. Мои губы двигаются сами по себе, произнося ритуальные фразы…

- Ну? - Сверху нависал первый следователь. – Тебя отстраняют от полётов. Отдадут под трибунал. Хочешь в виртуальную тюрьму? – Он хищно оскалился. – Вечный капкан для мозгов. Пока не умрёшь. А можно припаять и больше. Запишем тебя на носитель… Это почище ада.

Последнее он прошептал мне на ухо.

- Не трогай его, - приблизился второй следователь. – Он должен понимать. Правда?

Смена лиц.

- Вот что произошло в действительности, - заговорил шакмун. – Ты вступил в телепатический контакт с вражеской расой, противостоящей Сообществу. Их много. Либо в тебя вселился кто-то другой. Кто?

- Это нам и предстоит выяснить, - сказал первый следователь. – Ты говорил вслух. Всего пара фраз. Они зафиксированы.

Вспышка – я в кресле на гравилёте. «ИскИн!» - «Да» - «Протестируй меня» - «На предмет чего?» - «Раздвоение личности»…

Вспышка. «Результат?» - «Отрицательный. Ты совершенно здоров».

- Он ошибся, - сказал чиновник. – Ты не здоров, пилот.

Вспышка. «Подожди. Как ты со мной связался? Я ведь не могу общаться с клетками своего тела» … «Что?!»

- Кто ты?

Это первый следователь.

- Откуда? Цель контакта?

- Они навязали тебе ложную систему восприятия…

Я утонул в калейдоскопе возвратов.

Меня заключили в карантин – подозревали, что я инфицирован. Организовали глубинное сканирование подкорки. Затем пришли к выводу, что я сумасшедший. И после трёх лет пребывания на орбите в абсолютной изоляции (в том числе информационная блокада) пустили на Землю.

Запретив когда-либо её покидать.

* * *

Я обратился к Глобальному ИскИну. Тот рассмотрел задачу и последовательно отверг шесть биллионов решений. Остался единственно верный для Метасущества ход – суицидальный акт. Смерть. Я затребовал список решений. На его анализ ушло двадцать лет. Я поделил варианты на классы и подклассы – чтобы не мучиться и в случае надобности отбрасывать целые «блоки».

Я работал один. Никто не изъявил желания помочь.

Когда результат моих трудов сошёлся с ответом ИскИна, я сдался. Окончательно. Перестал бомбить запросами группу учёных Триллианской Академии, исследовавших феномен «порога Криинакха», перестал требовать у правительства создания экспертного отдела.

В тот год Сообщество дрогнуло. Раскол, дробление, смутные времена – это было ещё впереди, а пока лишь отдельные расы выбирали свои пути и уходили по ним неизвестно куда. Многие даже покидали изведанный космос… Ничто не вечно.

Диагност сказал мне, что я скоро умру. И это хорошо – я не желаю повторять судьбы тхинтху Метасущества, не желаю видеть, как рушится самое стабильное образование в истории. Я бы мог выбрать любой из видов эрзац-бессмертия: запись на носитель, клонирование, генная модификация… Я не хочу. Я прожил свою тысячу лет и мне достаточно. Кто-то засеет меня на бесконечно далёкой планете, чтобы я возродился глупым кричащим ребёнком…

Вот только сеять будет некому. Потому что я не нашёл ответ. И вряд ли уже найду.

Я помню день, когда гулял со своим другом, магистром гуманоидной психологии, по окраине детской игровой площадки, имитирующей пустыню. Малыши упражнялись тут в построении примитивных биоценозов. В небе мерцала надпись: «Участок №7».

- Вот тебе задачка, - он нагнулся, чтобы ткнуть пальцем в песок. Несколько раз. – Четыре точки. Соедини их тремя не пересекающимися линиями, чтобы получился треугольник.

Я немного подумал.

- Невозможно.

- Классическое заблуждение, - магистр хмыкнул. – Присущее людям. Смотри.

Он начертил пятую точку, провёл из неё два луча, касающихся двух точек «квадрата» и соединил третьим, проводя его через вторые две. Получился равнобедренный треугольник.

- Очень просто. Достаточно выйти ЗА ПРЕДЕЛЫ.

Квадрат.

Точка снаружи.

Нечто снаружи.

Я понял.

Диагност поставил срок – я умру через неделю. Возможно и раньше, но никак не позже.

И тогда я услышал его.

Без предисловий. Как будто мы разговаривали вчера.

Он сделал паузу. На три дня.

Я представил пляж, где каждая песчинка – Метасущество. Которое, в свою очередь – частица другого Метасущества. И так далее. И в обратную сторону. Я ещё успел подумать о том, что рано или поздно человек научится разговаривать со своими клетками, чтобы задать им вопрос, от которого им не удастся так легко отвертеться, и решений будет гораздо больше, чем шесть биллионов…

И тогда я у…

сентябрь – октябрь 2001