ТЕЛЕДРАЙВ

Мы заключили пари в четверг.

- Я убью тебя, - сказал он.

- Нет. Я тебя, - возразил я.

Трансгималайская платформа сбрасывала паломников в снега Шамбалы – десятки фигур, словно метеоритный дождь. В панорамную плоскость вписался упитанный, тепло одетый европеец. Замер, приветливо помахал рукой и провалился в пасть каньона. Паломники падали в медленном студне низкой гравитации; их глаза записывали ландшафты.

- Рериховцы.

Я перевел взгляд на собеседника.

- Долбаные рериховцы.

- Ты об этих?

- А о ком еще?

Ливень паломников.

Платформа испражняется. Почему-то в голову лезет Мэри Поппинс. Вот она спускается с неба, увлекаемая ветром перемен, над ней раскрыт старомодный зонт…

Моя трубка забормотала мантру.

Неверин фыркнул.

Откинув крышку, я тронул сенсор со значком телефона. Справа, как по волшебству, материализовался букмекер.

- Итак, вы решили убить друг друга. – Букмекер был одет в выгоревшие штаны цвета хаки и потрепанную футболку с изображением Уго Чавеса, волосы прятались под растаманской шапочкой. Вдобавок парень ходил босиком. – Правильно?

- Да, - сказал Неверин.

В руках говнюка возникла электронная записная книжка.

- Когда начнете?

- Завтра, - решил я. – В полдень.

- Чудно, - пальцы букмекера пробежались по клавиатуре. – Ставки уже принимаются. Неверин против Николюса. Три к одному, соответственно. Процент стандартный. Расчет не зависит от конечного результата.

- То есть, - уточнил я, - не имеет значения, кто умрет?

- Вы оба заработаете.

Букмекер вновь погрузился в вычисления.

- Простите, - мне не давал покоя один вопрос, - тогда какой в этом смысл?

- Смысл, - глубокомысленно заметил нежданный персонаж, - всегда есть.

С этими словами он захлопнул книжку.

- Договора на ваших ящиках. – Он убрал книжку в карман на левой штанине, достал свою трубу и набрал чей-то номер. – Удачи.

В следующую секунду его не стало.

- А что, если я достану ствол и грохну тебя? – На Неверина снизошло озарение. – Сейчас.

- Так не интересно.

Мы провели остаток дня, гуляя по платформе и созерцая горы. Затем я переместился домой.

В моей голове поселились ви-джеи.

Улыбчивая девушка с прямыми, зачесанными на пробор волосами, ежесекундно меняющими цвет, и парень в оранжевой футболке с голографическим, живущим собственной жизнью глазом. Футболка рекламировала клинику лазерной хирургии. Ви-джеи со вкусом и знанием дела издевались над хитами. Отстой-парад.

- Следующий, не побоюсь этого слова, шедевр, - вдохновенно вещал парень, - судя по всему, выполз из клоаки Луд Гхолейна, о чем свидетельствует изысканный, в духе Мэрлина Мэнсона, видеоряд…

Мой имплант вылавливал каналы с удаленного ретранслятора, парящего над пригородами Минска, затем прогонял через зрительный и слуховой нервы.

Я иду по улице и вижу две картинки. В окружающий мир, по уши засыпанный снегом и залитый неоном, вписано окно с транслируемым клипом. Я могу уменьшить его до квадратика величиной с ноготь. Либо развернуть по максимуму.

Сейчас окно занимает четверть доступного пространства.

ПАНТЕК – МОБИЛЬНЫЕ ТЕЛЕСИСТЕМЫ.

Пульсирующее полотнище распростерлось над бульваром. Кривые пальцы деревьев, казалось, раздирают брюхо рекламе.

10.44.

Время в левом нижнем углу реальности.

Я иду по мостовой, зима замораживает мысли. Редкие прохожие то появляются, то исчезают.

Мир без границ.

- Сценаристы, очевидно, ярые поклонники японского Чебурашки…

По пересекающей бульвар подвесной магнитке прошелестела механическая гусеница. Мерцающая, полупрозрачная фигура сноубордиста разорвала пантековское небо, заложила призрачный вираж и скрылась в витрине магазина спорттоваров.

Я прошел мимо газетного киоска.

Внизу, на пределе обзора, бегущая строка предлагала скачать проститутку. Выделенные красным цифры телефонного номера.

Вот ведь какое дело – одно нечаянное изобретение способно все перевернуть. Захудалый «Пантек» выкупил за гроши патент безвестного молдавского ученого, доработал проект и стал мировым монополистом в области мобильной связи. Телефон превратился в средство передвижения. Мгновенная телепортация в любую точку планеты. Конечно, если тот, кому звонишь – абонент «пантековской» сети. И если он не заблокировал порт.

Кроме того, ментальный слепок личности пользователя сохраняется в анналах сети.

При переносе твое тело разбирается на атомы и заново собирается в пункте назначения.

Ты пользуешься услугами бодискульпторов и омолаживаешься за копеечную абонентскую плату. Ты вспоминаешь лазерных хирургов, технологию для маргиналов, и тебе смешно.

Ты умираешь – и возрождаешься.

Фактическое бессмертие.

Настигая мечту, теряешь смысл. Старая – до банальности – истина. В обществе, где нельзя умереть, дозволено все. Вот только убийство сделалось скучным. «Пантек» стирал личность преступника в матрице, и тот лишался будущего. А его жертва жила и здравствовала. Казнь без срока давности… Небывалый расцвет экстремальных видов спорта захлестнул человечество. Трейсеры, райдеры, бэйс-джамперы – их численность стремительно росла. Различные гонки и бои без правил сделались жестче, зрелищнее. Земля окончательно глобализировалась, ведь любая война при таком раскладе абсурдна. Побежденная армия возрождается, и конфликт растягивается до бесконечности. О каких таможне и границе может идти речь, если ты звонишь другу и за считанные доли секунды переносишься из Беларуси в Канаду? Понятие «контрабанда» - уже анахронизм. Наряду с «гражданством» и «визой».

«Пантек» взорвал цивилизацию.

Безумие длилось около десяти лет. Потоки эмигрантов, горячечный бред на полях сражений, маньяки, кончающие суицидом, распадающиеся государства и анархические территории… Позже в недрах ООН сформировался Мировой Совет. Ситуация, как писали газеты, стабилизировалась. Безусловной международной валютой признали евро. Все успокоились…

Ну, почти все.

Католическая и православная церкви резко осудили ложный «сатанинский дар» и объявили о начале очередного Армагеддона. Мусульманские фундаменталисты развернули джихад, но убитые неверные вновь оживали. В конце концов иерархи большинства конфессий пересмотрели свое отношение к трубкам и объявили их «благословением свыше». По новой версии Господь ниспослал манну небесную в виде эффекта Добрушевского-Шредера, дабы верующие одумались и исцелились. А «пнтековская» сеть якобы существовала всегда и являлась не чем иным, как раем.

Земля вступила в золотую эпоху.

И вот здесь начинается моя история. Фишка, дамы и господа, в том, что Эдем оказался с гнильцой. На самом его дне, в иле обреченности, копошились те, кто не мог себе позволить трубку. Целая страна смертных. Именно они пользовались магниткой, ездили на машинах и автобусах, летали самолетами Аэрофлота. Они ходили пешком по ледяным каньонам мегаполисов – не ради прогулки, а в силу жестокой необходимости. К ним примкнули неприкаянные – фанатики, отказавшиеся от услуг «Пантека» по непонятным причинам. Некоторые из них носили допотопные телефоны, подключенные к издыхающим полулегальным сетям.

Мне исполнилось тридцать, и я получил откровение. Жить в абсолютно безопасном, карманном, мире – скучно. Невыносимо.

Я занялся паркуром, прыгал по крышам, лазил по балконам и гаражам, заброшенным цехам фабрик и террасам долгостроев. Ломал руки, ноги и ребра. Даже участвовал в Уличном Чемпионате…

Скука не отступила.

Тогда я примкнул к Команде Полосатого Бандерлога. Знаете, в старину, в эру примитивных компьютеров, дети сбивались в кланы, рубились в шутеры за деньги и пиво, искренне радовались нарисованной крови. Мы заключали пари. Убивали друг друга. По-настоящему. Команда на Команду. Тотальный геноцид… Понимаете, закон карает убийц. Но разрешает дуэли, если вы заполните кипу документов.

Поединки Команд привлекли к себе внимание стада.

Так появились букмекеры.

Впрочем, они никуда не пропадали. Зарабатывали на всякой ерунде, вроде гладиаторских боев или гонок на выживание.

У нас был особый шарм. Не тупое месилово, не замкнутая трасса без альтернативы.

Поле битвы, не ограниченное ничем. Многолетняя, изнурительная схватка, тактическая головоломка, где ты одновременно охотник и жертва. Тебя могут завалить в метро, магазине, дома, на дружеской вечеринке, в Казани или Парамарибо. Везде и всегда. Единственная цель игры – уничтожение отряда противника.

Как на мониторе.

Я дважды нажал кнопку электрического звонка. Скрипнула деревянная рама на лестничном пролете. За дверью раздались шаги.

- Кто?

- Посмотри на экран.

Мохнатая Рученька обитал недалеко от Комаровки, на втором этаже неприметного кирпичного дома. Кракер упорно маскировался под донного лоха, не имеющего даже примитивной охранной системы. Глазок, «деревянная» дверь и синтезированный звук поворачиваемого в замке ключа дополняли иллюзию. Официально в квартире «прописан» пенсионер Борисенко Виталий Петрович, ветеран сирийской войны. Рученька скрывался за этим муляжом от налогов и призыва на трехмесячные курсы Биржи Общественно-Полезного Труда. Сотрудники Биржи тщетно искали несуществующую общагу мифического универа в надежде припахать кракера к управлению дистанционной снегоуборочной машиной.

Рученька специализировался на ломе мобильных телефонов. Он работал с Бандерлогами, Движением Че, Стальными Крысами и даже, говорят, с Помпезными Мертвецами.

Я знаю лишь то, что он мой друг.

И сейчас откроет гребаную дверь.

- Вы к Петровичу? Так он того… На прошлой неделе…

Синтезатор имитировал голос престарелой супруги ветерана, ударницы Третьей Пятилетки Марфы Агасферовны (не грузитесь, имена и легенды он сам придумывает).

- Мох, кончай дурить. Дело есть.

Дверь растаяла, обнажив свою истинную наносущность.

- Ползи.

Я шагнул за порог.

И оказался в полутемном коридоре, который упирался в туалет. За моей спиной боты вновь сплели титанокевлавровую преграду.

10.56.

Пожимаю протянутую руку.

- Чего тебе?

Кракер – мускулистый, невероятно красивый (сегодня) эльф с белой гривой собранных в пучок волос и заостренными ушами – едва ли не упирался головой в потолок. Только лука с колчаном стрел не хватает… Рученька был одет во все черное.

- Вырядился.

- Сам такой.

Мы переместились в комнату.

Вас, конечно, удивляет, что я не попал к другу обычным путем. Объяснение простое. Кракер заблокировал на своей трубе функцию перекачки. Назовите это странностью, если угодно. Мохнатая Рученька путешествует только классическими способами. Если ему надо в Африку – он садится в самолет. К орбитальным поселениям его доставит шаттл или космический лифт. Но никак не волновой пакет.

Однако мой друг вечен.

Как и семьдесят пять процентов населения Земли.

- …редкостный образчик мозгового кала…

Я свернул ви-джеев и запихнул их на периферию зрения.

- Наслышан о твоей разборке с Неверином. – Рученька опустился в кресло-вертушку. – Сеть кипит.

- Я поэтому и пришел.

- Ты хочешь раскурочить его пароль. – Он не спрашивал. Утверждал.

- Нет, - качаю головой. – Не совсем. Ты пробьешь все контакты, записанные в памяти его трубы.

- Память зашита семизначным кодом.

- Ты получишь долю со ставок.

Глаза кракера округлились.

- Серьезно?

- Вполне. Это схватка на принцип, а не на деньги.

Эльфийское лицо расплылось в улыбке.

Стол выдвинул плоский, девятнадцатидюймовый монитор, сенсорную клавиатуру и перчатки.

Поначалу мы пользовались дуэльными пистолетами. Вы все видели эти пушки, они реагируют на ДНК определенного человека. Или группы людей. Таким образом случайные прохожие остаются в безопасности – при наведении на незаданную мишень механизм заклинивает. Вероятность случайного убийства ничтожна. Идеал для новичков.

Очень скоро мы освоились.

Запомните: профессионалы вооружены интерактивными стволами. С дорогими нанодвижковыми пулями на ментальном контроле.

Я предпочитаю ножи и вживленные шипы. Иными словами – ближний бой, физический контакт.

Неверин питает слабость к ловушкам. Расставляет и развешивает всякую энергополимерную гадость по твоему маршруту. Тут уж приходится радикально менять привычки…

Мы столкнулись четырнадцать лет назад.

Не встретились, а именно столкнулись.

Бандерлоги выкосили Безумных Шляпников, и дольше всех тогда продержался Неверин. Валили его всей командой, половину ребят потеряли. Впоследствии он дрался с Че, Церберами, Красным Сантой и Партизанским Формированием имени Фридриха Энгельса.

Но неизменно – против нас.

Слишком поздно я воткнул, что это личное. Просто я не нравлюсь ему. И наоборот.

Так мы встретились над Шамбалой.

Чтобы заключить пари.

Полдень.

Я перемещаюсь из обшарпанного подъезда в морозный февраль. Тусклое солнце висит над крышами домов.

Звоню.

Меня протаскивает через спутник, прокачивает сквозь эфир и выбрасывает в зону абонента. Разумеется, я всего этого не чувствую. Просто Минск разваливается паззлом и заново собирается в виде окна мансарды с громоздящимся до самого горизонта Копенгагеном. В кресле-качалке – ошалевшая тетя Неверина. В дальнем углу – проем люка и фрагмент металлической лестницы.

- Где он? – активирую лингвистический имплант. – Ваш племянник здесь?

На вид ей около сорока. Впрочем, в наше время судить трудно. Ей может быть и сто двадцать и восемнадцать.

- Кто вы? Незаконное…

Огибаю тетушку Маргарет, иду к лестнице. На обследование фешенебельной двухэтажной квартиры затрачиваю три минуты. Никого. Ловушек тоже нет.

Прыгаю.

В Северную Корею, к бывшей девушке Неверина. Она толком еще не проснулась, у нее жестокая ломка, и ей не до меня. Убогая комнатушка, почти никакой мебели, бамбуковые жалюзи на окне. Воняет блевотиной и испорченными продуктами.

Дальше.

Юридическая контора в центре Мехико, смуглый адвокат поднимает голову, отрываясь от разложенных на столе документов. В офис проникают автомобильные гудки и выкрики на испанском.

- У нас назначена встреча?

- Извините. Я ошибся номером.

Поднимаюсь и выхожу в длинный, тянущийся на сотню метров в обе стороны коридор. Ни души.

Посещения…

Вас интересует, почему я сразу не связался с противником? Почему не закончил наш спор одним махом, ведь это лучше, чем тупо скитаться по номерам из его записной книжки.

Ну, это же классика.

Ты материализуешься в заброшенной лачуге, рядом на полу валяется трубка, на тебя реагируют датчики движения, и все взрывается. В твои последние мгновения внедрено голосовое сообщение: «Адиос, Бандерлог»…

Со мной так бывало.

Много раз.

Он позвонил сам.

Я замер посреди вестибюля гостиницы, в которой Неверин останавливался в позапрошлом году. Бионическая башня «Лотос-4», Куала-Лумпур. Запах ландышей, эйсид-джазовый фон.

- Привет.

- Ты где?

- Шутишь.

- Как всегда.

- Знаешь, Валдис, мне надоела игра.

- Ты о чем? – Пока я разговариваю, Рученька в подключке отслеживает сигнал. На меня сейчас работает дюжина кракеров – молодых волков киберпространства.

- Эта беготня… - Неверин сделал паузу. – Охота на лис. Кстати, не пытайтесь меня выщемить, я разговариваю с терминала. Через нет. У меня предложение.

Озадачил.

- Незачем растягивать пьесу. Ставки уже поднялись до небес.

Я не выдерживаю:

- Наш спор иного рода.

- Ты прав. Давай встретимся на нейтральной территории. Я вышлю адрес.

Мимо промчалась кабина скоростного лифта.

- И там будет полно ловушек, - сказал я.

- Естественно.

- Каждый сектор пристрелян.

- Да.

- У меня нет шансов.

- Да.

По глади искусственного пруда за стеклянной дверью гостиницы прокатилась рябь.

- Согласен.

Вспучившийся в центре салона земной шар, циклоны, ползущие по его лику, схематичные изображения снегопада, дождя и солнца над отдельными континентами.

Прогноз погоды.

Синоптики, колдующие над виртуальными моделями…

До Владивостока я добрался, сев на «конкорд». Там, в хмуром предштормовом городе, вызвал такси и поехал к железнодорожному вокзалу. Купил билет на Магнитку и полчаса мчался сквозь ночь, пока механический голос не объявил нужную станцию.

Пешком.

Через поле, заросшее жухлой травой, что выстилалась под порывами ветра. Несмотря на климатические эксперименты, зима здесь была холодной. Только смахивала на осень.

Останавливаюсь.

В километре от меня высится черная громада законсервированного завода.

Звезды выныривают из просветов туч.

Выключаю ви-джеев.

Перехожу на инфракрасное зрение.

Чучело, мой биологический двойник, движется по цеху. Бессловесная тварь, сконструированная наноботами, не отягощена разумом. Ловушки обрушивают на нее лавины огня, поливают плазмой и кислотой, режут мономолекулярными нитями и давят силовыми полями. Но чучело, подобно Фениксу, восстает из пепла.

Ветер гудит в металлических балках, внутреннее пространство цеха озарено всполохами.

Я в боевом режиме.

Пули Неверина летят медленно, слишком медленно, я легко уклоняюсь от них, это не проблема для моей перестроенной нервной системы и модернизированных мышц…

Мы сходимся в клинче.

Пальцы на руках вытягиваются клинками, рубят воздух и плоть, из коленных чашечек показываются шипы…

Он не уступает мне в скорости. Наносит удары парными вибротесаками, я вижу их ослепительные дуги, вижу оранжево-зеленое пятно его тела…

Всаживаю пальцы ему в бок.

Он отсекает мне руку.

Я слышу, как хрустят его ребра.

Он сносит мне голову.

Там больше не живут ви-джеи.

Сейчас, спустя неделю, я вспоминаю ту драку. Анализирую тактические ошибки. Прокручиваю запись, выложенную в сети.

Мне кажется, я не совсем человек.

Во мне почти нет человеческого. Жить невыносимо скучно, настоящее растянуто унылыми днями. Даже в крови нет радости.

Тогда, на заводе под Владивостоком, мы умерли оба.

Мне все равно. За прозрачной пеленой паломники сыплются на Шамбалу. Тает деструктивная ухмылка букмекера.

Скачиваю проститутку.